Дженн с досадой выслушивала подробные инструкции: она уже умирала с голоду. Пиццерия находилась на Первой улице – и она мечтала о большой пицце с колбасой, маслинами и грибами. Но когда собрание закончилось, Энни подошла к Айвору.

Она заговорила насчет раннего появления Неры и сообщила Айвору, что если тюлень болен, то помочь можно только одним способом. Ей понадобится лекарственная терапия, так что к ее лечению необходимо будет привлечь специалиста по диким животным. Он сможет оценить состояние ее здоровья, и пока она будет содержаться в неволе, появится отличная возможность взять у нее образцы для ДНК-анализа.

Тут Айвор Трондайк буквально взвился. Дженн уже побрела в сторону, когда его рык «К этому тюленю никто не прикоснется!» не только заставил ее обернуться, но и лишил Энни Тэйлор дара речи секунд на десять. В конце концов она промямлила:

– Никто не стал бы забирать ее с острова. Речь шла о том, чтобы устроить загон, где она была бы в безопасности, пока ее здоровье…

– Ни в коем случае! – отрезал Айвор. – Я не допущу попыток поймать этого тюленя.

– Господи! Можно подумать, она ваша собственность, – пробормотала Дженн.

Энни возразила:

– Ее не станут ловить. Послушайте, она ведь не случайно приплыла раньше обычного. Мне неприятно это говорить, но должна же быть причина тому, что она выглядит именно так, как она выглядит.

– Это еще что такое? – вопросил Айвор, словно папаша, чье дитя оскорбляют. – Она выглядит так, как выглядела всегда! – Он махнул рукой в сторону белой доски, на которую был спроецирован снимок Неры в воде. – По снимку незаметно, чтобы она выглядела как-то иначе. Разве вы ее раньше видели?

– Я не говорю о том, как она выглядит в этом году по сравнению с прошлым годом. Я говорю о том, как она вообще выглядит: она же вся черная! Этому должна быть какая-то причина. Этот тюлень мог пострадать от…

– Этот тюлень ни от чего не пострадал! – заявил Айвор. – И не пострадает впредь из-за того, что ее поймали и стали на что-то проверять.

– О господи! – воскликнула Энни. – Она – не ваша собственность, мистер Торндайк! И судя по тому, что происходило на этом собрании, у меня создалось впечатление, что люди предпочли бы, чтобы она осталась жива.

– Не приближайтесь к этому тюленю! – взревел Торндайк.

Выражение лица Энни задавало те вопросы, которые возникли у Дженн. Один из них был «Почему это?» и второй: «Что для тебя значит этот тюлень?».

Часть 2. Леса Саратоги

Мир Силлы

Шли дни и ночи. Сначала я делала то единственное, что знала: следовала за поворотами идущей в гору дороги, чтобы уйти с того места, где меня оставили мама и папа. Я высматривала их. Я высматривала их серебристо-серую машину. Но когда я добралась до верхней точки дороги, там ничего не оказалось. И я пошла дальше.

Я иду на юг. Для меня существуют только свет и темнота. При свете я бреду вдоль дорог, которые мне попадаются, сворачивая направо или налево по велению чувств. Я иду вдоль скалистых обрывов. Я иду вдоль полей. Я иду через густые леса. Вот что я делаю при свете. В темноте я сплю. Я стараюсь найти укромное место, чтобы лежать там, никем не замеченной – и я пытаюсь не замерзнуть.

Когда я иду по обочинам, мимо меня проносятся машины. В дождь или снег они тормозят, и те, кто сидят внутри, опускают стекло и кричат: «Эй! Тебя не надо подвезти?» Но у меня нет слов, и я не отвечаю. «Надо, – думаю я. – Что такое «надо»?»

Меня гложет голод – и этот голод приводит меня на задворки одиноких домов, где в баках есть отбросы. В том единственном городе, куда я заходила, голод привел меня к бакам позади здания, где, судя по запахам, готовят и подают еду. Но после этого города других не оказалось, так что я просто иду.

Ночи длинные. Дни холодные и короткие. Иней припудривает столбы изгородей, которые мне попадаются. Он образует кожу на листьях кустов и на резных листьях папоротников в лесу. Земля от него твердая.

Я просто передвигаюсь от одного предмета к другому. Я ничего не ищу дальше того расстояния, которое мне видно. Я всегда жила в этом мире именно так – и понимаю, что именно так должна жить и теперь.

Меня подхватило течение, которое меня куда-то несет. Я ему не мешаю.

Глава 10

Как это ни странно, окончательный разрыв отношений Бекки и Деррика произошел в основном из-за задания по цивилизации Запада. Позже, вспоминая случившееся, Бекка никак не могла поверить, что нечто столь неважное, с ее точки зрения, сможет вышибить их на обочину.

Шаг первый: их учитель мистер Кит выдает задание: вы будете работать в парах, результат будет письменным и устным, и чтобы ничего из этого чертова Интернета я не видел, ясно? Вам дается шесть недель. И не сомневайтесь: я буду все проверять.

Шаг второй: распределение по парам. Естественно, всем хотелось получить в напарники Коротышку Купера, потому что по мозгам ему равных не было. Дженн Макдэниелс почему-то заорала: «Детсадовское молоко!», на что Коротышка ответил: «Я же тебе говорил! То-то», – и подтвердил, что они будут работать вместе.

Шаг третий: все стали поспешно подбирать кого-то, с кем можно нормально работать. В этот момент Бекка должна была бы пригласить Деррика, и пригласила бы Деррика, и хотела пригласить Деррика, но услышала, как он предложил Эмили Джой Холл объединиться, вот и все.

Шаг четвертый – ей в напарники достался Тод Шуман, потому что через тридцать секунд он стал единственным оставшимся. Уже одно это, вместе с его прозвищем Шуман Лишние Трусы, должно было что-то сказать ей про него, но даже если это так и было, выбора у нее не осталось. Ей нужен был напарник. Единственным напарником оказался Тод.

– В библиотеке на ленче, – сказал он ей на выходе из класса. – Высший балл одной левой. Все в шляпе, если ты не налажаешь. Моя часть? На пять с плюсом. Без проблем.

Вот только его шепотки были не такими уверенными, как его слова, – и они выдали план, который нисколько не умерил Беккины тревоги. «Кит… идиот, блин… Интернет, а как же иначе». Она читала его без всякого труда. Как и «пусть сама делает, потому что – нет уж…». Все это сопровождалось неискренней улыбочкой.

Она подошла к нему в библиотеке, как он и попросил. Библиотекарши не было: за стойкой сидела мамочка-доброволец из родительского комитета. Когда они сели за один из столов, она посмотрела на них с подозрением и сказала:

– Никаких обжиманий, вы двое!

Тод сказал:

– Еще бы!

При этом он изобразил рвоту – на тот случай, если родительница его не поняла. При этом он еще подумал: «Лучше коровью лепешку поцеловать», – так что Бекке захотелось либо дать ему по уху, либо спросить, почему он считает себя таким неотразимым. Однако она заставила себя игнорировать его шепоток и взялась за тетрадь. Оставалось надеяться, что они смогут поделить работу так, чтобы ей не пришлось с ним встречаться до момента совместной презентации на уроке.

К несчастью, у Тода был «гениальный план», как он выразился. Задание состояло в том, чтобы предложить альтернативу завоеванию, которая обеспечила бы сохранение древних культур, разрушенных завоевателями-европейцами. Студентам предлагалось выбрать европейскую страну из числа существующих, а вот примитивную культуру и ее сохраненные традиции им предстояло придумать самим.

Тод радостно объявил, что никому не придет в голову выбрать в качестве европейского завоевателя Швейцарию. При этом у него был вид человека, ожидающего бурную овацию за это гениальное озарение. Так что они начнут со швейцарцев, ясно? Швейцарцы построят несколько кораблей и в 1500 году… ну или около того… отправятся покорять мир. Они наткнутся на племя в Полинезии, или, может, в Патагонии, или даже в Антарктике, что будет просто отлично…

– Не думаю, – прервала его Бекка.

Тод уставился на нее.

– Типа… почему это?

«Страхолюдина тупая!»